|
Люди встречаются не случайно
Еду я в электричке. Входит бомж. Синяк синяком. Морда опухшая. На вид лет тридцать.
Оглядевшись, начинает:
— Граждане господа, три дня не ел. Честно. Воровать боюсь, потому что сил нет убежать. А есть очень хочется. Подайте кто сколько сможет. На лицо не смотрите, пью я. И то, что дадите, наверное, тоже пропью! — и пошел по вагону.
Народ у нас добрый — быстро накидали бомжу денежек.
В конце вагона бомж остановился, повернулся к пассажирам лицом, поклонился в ноги.
— Спасибо, граждане-господа. Дай Вам всем Бог!
И тут сидящий у последнего окна злобного вида мужик как заорет на бомжа.
— Мразь, гнида, побираешься… Денег просишь. А мне, может, семью нечем кормить. А меня, может, уволили третьего дня. Но я, вот, не прошу, как ты, мразь…
Бомж вдруг достает из всех своих карманов всё, что у него есть, тысячи две, наверное, разными бумажками с мелочью, и протягивает мужику.
— На, возьми. Тебе надо.
— Что? — фонареет мужик.
— Возьми! Тебе нужнее! А мне еще дадут. Люди же добрые! — сует деньги мужику в руки, отворачивается, распахивает двери и уходит в тамбур.
— Эй, стой! — вскакивает мужик и с деньгами в руках выбегает за бомжом в тамбур.
Весь вагон, не сговариваясь, замолчал. Минут пять все внимательно слушали диалог в тамбуре. Мужик кричал, что люди — дерьмо, бомж уверял, что люди добры и прекрасны. Мужик пытался вернуть деньги бомжу, но тот обратно денег не брал. Кончилось тем, что бомж пошел дальше, а мужик остался один. Возвращаться он не спешил. Закурил сигарету.
Поезд остановился на очередной станции. Вышли и вошли пассажиры.
Мужик, докурив сигарету, тоже вошел обратно в вагон и присел на свое место у окна. На него никто особо не обращал внимания. Вагон жил своей обычной жизнью.
Вот и моя станция. Проходя мимо мужика, я бросил на него беглый взгляд. Мужик сидел, отвернувшись к окну, и плакал…
Михаил Фатахов
Эту историю рассказал водитель такси.
“Я прибыл по адресу и посигналил. Подождав несколько минут, посигналил еще раз. Этот вызов был последний за смену, и я уже подумывал развернуться и уехать. Но вместо этого я припарковал машину и подошел к двери. Постучал… “Минуточку”, — услышал я пожилой голос. Через дверь было слышно, как что-то тащат по полу.
Последовала долгая пауза, затем дверь открылась. Передо мной стояла маленькая женщина лет 90. На ней было цветное платье и шляпка с вуалью — как из фильмов 40-х годов. Рядом стоял чемодан. Жилище выглядело совсем необитаемым — вся мебель была накрыта чехлами, на стенах нигде не было часов, полки был пусты. В углу стояла картонная коробка с фотографиями и стеклянной посудой.
“Вы не могли бы отнести мою сумку в машину?” — спросила старушка. Я отнес чемодан и вернулся ей помочь. Женщина взяла меня под руку, и мы медленно прошли к такси. В дороге она долго благодарила меня за доброту. “Не за что”, — сказал я, — “я всего лишь стараюсь относиться к своим пассажирам так, как хотел бы, чтобы относились и к моей маме”. “Вы такой хороший человек”, — промолвила она. Когда мы уселись в машину, женщина дала адрес и спросила: “Можно нам проехать через город?” Я быстро ответил: “Это не самый близкий путь”.
“Это ничего, я не тороплюсь”, — сказала старушка, — мне все равно в дом престарелых”.
Я посмотрел в зеркало заднего вида — глаза женщины блестели. “У меня совсем не осталось никого из близких”, — тихим голосом продолжила она рассказ. — “Врач сказал, что мне недолго осталось”.
Я молча протянул руку к счетчику и отключил его. “Какой дорогой вы хотите поехать?” — спросил я.
Следующие два часа мы ездили по городу. Женщина показала мне здание, где когда-то работала лифтером. Мы объездили целый район, где она жила с мужем после свадьбы. Потом она попросила меня остановиться напротив мебельного магазина, где раньше был танцевальный зал. В молодости она ходила туда танцевать.
Временами она просила меня ехать помедленнее мимо зданий или на поворотах, а сама сидела и смотрела в темноту, не говоря ни слова. Когда солнце начало появляться из-за горизонта, неожиданно женщина сказала: “Я устала, давайте поедем”. В полной тишине мы доехали по адресу, который она дала мне в начале. Перед нами было невысокое здание, похожее на маленький санаторий, с подъездной дорожкой.
К машине подошли работники, как только мы подъехали. Они вели себя вежливо, предупредительно следя за каждым движением старушки. Было очевидно, что ее здесь ждали. Я открыл багажник и поднес маленький чемодан к двери. Женщина уже сидела в коляске.
“Сколько я вам должна?” — спросила она и потянулась за кошельком. “Нисколько”, — ответил я.
“Вы должны зарабатывать на жизнь”, — возразила старушка. “Для этого есть и другие пассажиры”, — ответил я.
Повинуясь подсознательному порыву, я наклонился и обнял ее. Она крепко прижалась ко мне. “Вы подарили старой женщине немного радости, — сказала она, — спасибо”. Я пожал ее ладонь и пошел к машине. Позади меня закрылась дверь. Так звучит окончание жизни.
В ту смену я больше не брал пассажиров. Я бесцельно ездил по городу, весь в раздумьях. Я не мог говорить весь день. А что, если бы женщине попался злой таксист? А что, если бы у таксиста заканчивалась смена, и он не захотел бы тратить время? А если бы я отказался поехать? Или посигналил бы один раз и уехал?
Я считаю, что в моей жизни это был самый важный поступок. Мы привыкли думать, что наша жизнь вращается лишь вокруг важных моментов. Но важные моменты часто появляются именно в виде таких, которые многие посчитают незначительными”.
У русского военноначальника Скобелева долгие годы жил попугай, а сам царский слуга часто и подолгу молился вслух.
Генералу подарили очень дорогую книгу на военную тему и, однажды оставив её открытой на столе, он удалился по службе. Когда же вернулся, чуть не упал в обморок! Драгоценнейшее военное пособие было подрано и порвано попугаем, выбравшимся из клетки!
Праведному гневу царского генерала не было предела. Схватив мухобойку, он стал гоняться за попугаем-шкодником с криками: «Убью!»
Виноватая птица залетела за шкаф, откуда достать её не представлялось возможным… Генерал решил подождать добровольной сдачи с повинной… И вот через полчаса из-за шкафа послышалось просительно-покаянное:
«Господи, Иисусе Христе! Помилуй мя грешнаго!» — «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя грешнаго!» — сказанное с интонацией самого генерала и продолжалось беспрерывно целый час!
Сердце Скобелева дрогнуло и умилилось. Он даже заплакал. Крикнул за шкаф попугаю: «Ладно, грешник, вылетай! Ты помилован!»
«Русской литературе без малого тысяча лет. Она древнее, чем литературы английская, французская, немецкая. Её начало восходит ко второй половине X века…
Авторское начало было приглушено в древнерусской литературе. В ней не было ни Шекспира, ни Данте. Это хор в котором совсем нет или очень мало солистов и в основном господствует унисон. И тем не менее эта литература поражает нас своей монументальностью и величием целого…
Древнерусские писатели — не зодчие отдельно стоящих зданий. Это — градостроители. Они работали над одним общим грандиозным ансамблем. Они обладали замечательным «чувством плеча»…»
И далее:
«Чувство значительности происходящего, значительности всего временного, значительности истории даже человеческого бытия не покидало древнерусского человека ни в жизни, ни в искусстве, ни в литературе. Человек, живя в мире, помнил о мире, как огромном единстве, ощущал своё место в этом мире. Его дом располагался красным углом на восток. По смерти его клали в могилу головой на запад, чтоб лицом он встречал солнце. Его церкви были обращены алтарями навстречу встающему дню. Восток символизировал собой будущее, Запад — прошлое».
Дмитрий Сергеевич Лихачев
http://koap46.blogspot.ru/2015/01/blog-post_9.html